О Боги, за что?! Я ведь только избавить просила
Меня от его ненавистных, противнейших ласк,
Я бегством спасалась... Когда же оставили силы,
Меня он поймал, и самой я себе поклялась, Что лучше умру, чем достанусь ему! Лишь сказала –
Дыханье иссякло, последние силы ушли,
И нежное тело корою покрылось внезапно,
И ноги уже не могла оторвать от земли,
Корнями они прорастали всё глубже, а руки,
Простёртые к небу в мольбе, вдруг покрылись листвой,
В тоске вырывались из горла бессвязные звуки,
Горячие слёзы застыли, стекая, смолой,
Не в силах теперь оттолкнуть его дерзких ладоней,
Что шарят по телу, которое стало стволом.
Застыли волнистые складки льняного хитона,
Лишь только они мне помогут бороться со злом.
С подругами милыми мне не водить хороводов
И песен не петь под кифару на летнем лугу,
Не пить виноградного сока, а только лишь воду,
И то дождевую, что корнем достать я смогу.
Зачем мои ветви ломает он грубой рукою?
Уж лучше б меня топором он под корень срубил...
Когда же оставит меня, наконец, он в покое?
Иль мало ему, что всю жизнь он мою загубил?
